Жительнице поселка Беляная Гора Вере Ивановне Большаковой довелось побывать на похоронах «отца народов» Иосифа Сталина. Несмотря на то, что с тех пор минуло почти семь десятков лет, воспоминания об этом выдающемся событии еще свежи в ее памяти. В канун 7 ноября, очередной годовщины октябрьского переворота 1917 года, всколыхнувшего всю Россию, с очевидицей тех далеких событий встретился наш корреспондент.

О болезни вождя узнали по радио

В марте 1953 года сердце руководителя Советского Союза остановилось навсегда. Иосиф Сталин умер. Граждане страны «победившего социализма» испытали самое настоящее горе.

— Мне было тогда 15 лет, — рассказывает Вера Большакова. — Наша семья — папа, мама, я и еще две сестры — жили тогда в городе Вязники Владимирской области. А до этого мы, как члены семьи врага народа, провели долгие годы в ссылке в Челябинской области. Там, в городе Магнитогорске, я и родилась.

В Вязниках Вера Большакова училась в обычной средней школе. В 1953 году она оканчивала восьмой класс.

— Об ухудшении здоровья Иосифа Виссарионовича мы узнали из сообщений по радио, — вспоминает она. — Это было как гром среди ясного неба. Неужели заболел наш любимый Вождь? Неужели он может когда-нибудь умереть? Мы просто не могли в это поверить…

Каждый день все население Вязников собиралось возле больших уличных репродукторов — послушать очередную сводку о состоянии здоровья Сталина. А они были с каждым днем все тревожнее. Вождь умирал тяжело: сказывалось и огромное моральное напряжение, в котором он жил, и миллионы загубленных жизней, и многочисленные телесные недуги, и возраст — Сталину шел уже восьмой десяток. Радиосообщения обычно передавались в 10 утра и 10 вечера. В начале марта 1953 года наступило небольшое улучшение здоровья. Вся страна вслед за диктором Левитаном вздохнула с облегчением…

Горечь утраты

— 5 марта все утро по радио передавали траурную музыку, от которой стыла кровь в жилах, — продолжает Вера Ивановна. — Было ощущение неминуемой беды, все ждали чего-то страшного. Так оно и произошло. После второго урока всех учеников собрали в актовом зале. На сцену вышел директор школы Николай Васильевич Бяков, одетый во все черное. Взрослый мужчина, он не скрывал слез: «Ребята, умер Сталин!» Что после этого началось! Все, кто находился в зале, зарыдали в один голос, а некоторые даже попадали в обморок.

На перемене ученики класса, в котором училась Вера Большакова, собрались вместе. После недолгих обсуждений было решено ехать в Москву — на похороны Сталина.

До столицы добиралась зайцем

— Мы договорились 6 марта собраться в восемь вечера на вокзале в Вязниках, — вспоминает Вера Ивановна. — С деньгами тогда у всех было туго, поэтому решили ехать зайцами. После уроков пришла домой и сказала родителям, что собралась на похороны Сталина. Я знала, что одну меня ни за что не пустят. Пришлось соврать, что мы едем туда всем классом вместе с учителем. Мама и папа принялись отговаривать меня от опасной поездки, но быстро поняли, что это бесполезно. Под шумок я выпросила у них 25 рублей и отправилась на вокзал.

Там девочку ждали две подружки — остальных не пустили родители. Денег у всех — кот наплакал, надежды сесть на поезд — практически никакой. Но помог счастливый случай. В полночь у вокзала притормозил скорый поезд. Школьницы, недолго думая, прыгнули в тамбур. Там стоял солидный армейский офицер и покуривал сигарету. «Девчонки, вперед!» — скомандовал он.

Одинокая в Москве

— В Москву прибыли 7 марта, а похороны Вождя были назначены на девятое, — рассказывает Вера Ивановна. — Было очень холодно, промозгло. Подружки тут же разбежались в разные стороны — по своим родным и знакомым, а я осталась на перроне одна. Почувствовала себя такой маленькой и потерянной! К счастью, при себе у меня оставался кусочек сахара, полбулочки, комсомольский билет да несколько рублей. В столице я раньше никогда не была, но там служил мой брат. Спустившись в подземку, я поехала на Кропоткинскую площадь.

Брат Веры Ивановны, Вячеслав Большаков, был старшиной контрразведки МГБ СССР. Когда его 15-летняя сестренка приехала в казармы, располагавшиеся на Кропоткинской, он был в наряде.

— Товарищи брата сжалились надо мной и отвели в столовую. Там меня до отвала накормили: наваристые щи, селедка, булочки, крепкий горячий чай. А после обеда отправили в кабинет брата и велели подождать, когда он вернется. Я прислонилась к теплой печке и… заснула сидя на стуле. Сколько спала — не помню. Когда проснулась, увидела Славу. Он не верил своим глазам: «Верка, как ты сюда попала? Да как тебя мать с отцом в Москву одну отпустили?» Я расплакалась и чистосердечно во всем призналась. Как он ругался потом!

На тот свет за Сталиным ушли тысячи

Оказалось, что Вячеслав Большаков в тот день тоже собирался в Колонный зал Дома Союзов, где было выставлено тело Вождя для всенародного прощания. Вместе с собой он взял и сестренку. Все подступы к проспекту Маркса (ныне Охотный ряд) были уже забиты плотными толпами рыдающих москвичей и гостей столицы. Переулки перегораживали грузовики, под мощным натиском толпы кое-где машины даже переворачивались на бок. Пройти к Колонному залу было невозможно. Не помогла даже васильковая фуражка и форма контрразведчика, которая была на брате Веры.

— В толпе рядом с нами пронесся слух, что попасть в поток, движущийся к Дому Союзов, можно, пройдя через чердак дома, находящегося поблизости, во дворе, — продолжает рассказ Вера Ивановна. — Туда мы и рванули, за нами — еще несколько десятков человек. Это было трехэтажное шаткое деревянное здание с широкими «сталинскими» лестницами. Когда мы добрались до второго этажа, лестничный пролет вдруг затрещал и начал рушиться прямо у нас под ногами. От ужаса я закричала и… потеряла сознание.

Очнулась Вера уже на улице, в объятиях брата. Идти через чердак они больше не рискнули, попробовали пролезть под колесами грузового АМО, но нарвались на конную милицию. Вставшая на дыбы чудовищных размеров (или такой она со страху показалась девчушке) лошадь оттеснила обоих на исходную позицию. Вячеслав предложил вернуться в казарму, а на следующий день попытать счастья еще раз. Тротуар, по которому они пробирались, был завален оторванными пуговицами, потерянными галошами, шапками, зонтиками. Кареты «скорой помощи» спешно увозили десятки людей, пострадавших от давки (позже Вера узнала, что в эти мартовские дни на улицах Москвы были насмерть задавлены несколько тысяч человек).

День, запомнившийся на всю жизнь

— 8 марта 1953 года был самым счастливым днем в моей жизни — так я думала долгие годы. Нам с братом удалось-таки прорваться к Колонному залу Дома Союзов. В тот день в оцеплении дежурила воинская часть, в которой служил Вячеслав. Солдаты и помогли нам приблизиться к заветной цели. Перед входом в Колонный зал, где стоял гроб с телом Сталина, нас тщательно обыскали, проверили портфель (там лежал лишь комсомольский билет) и пустили в очередь, которая под траурные звуки музыки медленно продвигалась вовнутрь.

Сталин был невзрачный, он лежал на возвышении, усыпанном тысячами свежих роз. В почетном карауле рядом с телом стояли Клим Ворошилов, Семен Буденный и Лаврентий Берия (их я хорошо знала по портретам). Потом их сменили Лазарь Каганович, Анастас Микоян и незнакомый мне человек. Чувства, которые тогда я испытывала, описать словами было невозможно: восторг и благоговение, горе от утраты и радость от своего присутствия там…

Далекое видится на расстоянии

Позже в школе на уроке Веру Большакову вызвали к доске. Кто-то из одноклассников крикнул, что она ездила в Москву на похороны Сталина. Учитель сразу посерьезнел и как-то необычно на нее посмотрел. «У тебя не было патриотизма, Большакова», — сказал он и вышел из класса. А двойку за невыполненное задание поставить почему-то позабыл. Девушка заплакала. И только спустя много лет поняла, что имел в виду ее любимый учитель.

Максим Гамзин, Алексей Гамзин